Лейб-кирасиры дружно заерзали в седлах, залязгали палаши — многие всадники по привычке проверяли, как ходят тяжелые клинки в обшитых кожей ножнах. Некоторые даже дотрагивались до пистолетных кобур, но только страха в их коротких репликах не было ни на грош.
На что вице-канцлер Бестужев отписывал, что Россия не будет смотреть, как ляхи режут православных единоверцев. И длинные перечни чуть ли не трехвековой давности приводил, указывая польские «вины и злодеяния».
— Так ведь латунная гильза, государь, больше гривенника обходится?! — Барон непонимающе посмотрел на императора, как бы говоря ему — сам-то считать умеешь?
— Разуй глаза! У турок нет таких кораблей, я их флот знаю так же хорошо, как свою бутылку с виски. О! Проклятие!
Русский лагерь гулял, хорошо гудел, как могут оторваться лишь наши мужики, пусть и одетые в военную форму. И как не погулять — супостатов изничтожили, вражеских войск и за три перехода нет. Отчего ж не отметить победу?! Тем паче бочонки с водкой по приказу самого царя служивым выкатили и щедро каждому из ковшей наливают.
Русских только полтора десятка — гвардейцев бывших да их дворовых мужиков, что верно за господами за тридевять земель отправились.