— Богач ты, Кузьма, золотом швыряться! Самородок не нужен? Там же несколько золотников было.
— Так распорядись, старшина. Мне мамалыга уже в горле стоит. Жрать не хочу — представляю, как солдаты давятся и каптенармусов матерят. — Петр отодвинул чашку и достал папиросу.
Казнокрадство пошло на убыль, тут уж он головы откручивал быстро и безошибочно, расправа была неминуемой. Воровали, конечно, бюджет растаскивали кусочками, но уже с лютым страхом в душе и по совести, не зарываясь. Ибо терять было что служащей братии — жалованье втрое больше стало, льготы разные введены, пенсион порядочный. Слабину дашь, возьмешь разок «борзыми щенками», и все — конфискация всего нажитого с переводом на периферию. Казни египетские!
— Айда в кабаки, православные! Сегодня по царской воле чарки с водкой за полцены наливают. А одну и так дают! Гуляй, душа!
Старик воспользовался моментом, и его руки стремительно выбросили фузею вперед, штыком преодолев мягкую преграду. Ладонь привычно надавила на цевье — клинок насквозь проткнул янычара.
— И сапоги мы носим отличные — ни у кого в армии таких нет!