Охваченные паникой беглецы ринулись обратно к Фильконешти. Только вот удрать не удалось — от лагеря ломились уже скопища новых дезертиров, дороги и лощины в считаные минуты оказались забиты толпами уже не воинов, а насмерть перепуганных людей, взывающих о милости.
Грянул залп из ружей и пушек, такой слитный, грозный и громкий, что даже обученные лошади заиграли, и их пришлось сдерживать. Все тут же заволокло дымом, разглядеть было ничего невозможно. Пушечный гром донесся и от Троянова вала, что несказанно удивило сержанта — когда же там успели установить орудия?!
— Присаживайтесь, Петр Александрович. Разделите со мной трапезу. А турки подождут пару часиков на солнышке. Им такое стояние только на пользу пойдет. Восток — дело тонкое, а потому османы прекрасно знают, что такое — горе побежденным!
Здесь, по выражению кого-то из византийцев, кончались рубежи цивилизации и начиналось скифское варварство, а позже московитское и татарское, как привыкли называть эти места в Европе.
Константинополь горел, бухта пылала — со времен князя Олега русские еще не «навещали» так Царьград. Три турецких линейных корабля потоплены были быстрее, чем их команды сообразили, что происходит. Фрегатов, шебек и прочих перетопили с добрую дюжину — достигнута еще одна победа, не меньше Хиосской.
Армия таяла как весенний ледок на солнце: непривычный жаркий климат и скудная еда дорого обходились — больных ежедневно считали десятками. Если бы не поставленная медицина, наличие врачей в каждом полку, госпиталей при дивизиях, самые драконовские приказы по поддержанию санитарии на приемлемом уровне, то был бы вообще кошмар.