Петр закурил папиросу, и тут тело словно пронзила истома. Перед глазами молочной белизной полыхнуло тело жены, ему захотелось его мять ладонями, впиться в пухлые губы поцелуем, насытиться…
Он поначалу недоумевал — ведь в исторических трудах постоянно писалось чуть ли не о мотовстве Екатерины Великой, которая сверх меры одаряла своих любовников и вельмож. Но вскоре, хорошо изучив характер жены, понял — она просто от них откупалась, непрочно чувствуя себя на престоле. Сейчас, ощутив защиту крепкого плеча мужа, усвоив его отношение к казенным тратам, Като крепко взяла дворцовое хозяйство в свои руки.
— Опомнись, государь! — тут же вскинулся Гудович, решительно преградив дорогу. — Никто и никогда не сомневался в вашей отчаянной храбрости! Там же янычары!
— Чудо, говоришь? — Григорий скептически хмыкнул.
Кирасиры тихо обменивались короткими репликами — судьба обозников казалась им предрешенной. Но Степан Злобин был уверен в обратном потому, что поглядывал на офицеров — те были на удивление спокойны, только злые улыбки не сходили с губ. Разговоры прекратились, когда орда выплеснулась на поле, прорвавшись через лощину.
— Я тут предварительные наброски сделал, государь. Как нам лучше армию обустроить. Фузилеры не нужны — старые ружья дрянь, их продать побыстрее нужно. Всех новыми винтовками вооружить и в стрелки переводить. Пусть с неприятелем, у кого ружья старые, колоннами воюют, а против штуцеров цепями густыми, как егеря нынче супротив турок действовали. Гренадеров оставить, нарочно отбирать самых рослых, и гранат новых вдвое против прежнего им носить — при штурмах вещь незаменимая. В полки не сводить, дивизии батальон придавать.