Ну и что мы приобрели? Я склонился над стеной.
Флегматик, всё так же молча, вернулся, сунул корочки Сомову и полез в берлогу.
— Почему на двух языках? Русский-то зачем? — засомневался Гонта.
Надо ли мне было говорить им сейчас, что никогда Замок не станет заниматься ассимиляцией мусульманских народов? Не знаю.
Страшное арабы сотворили с чешским анклавом. Возле первичной сербской базы всё чисто вокруг, те сразу увели людей. А на этом "хуторе" — россыпью белеют человеческие кости, черепа, — обглоданные, растасканные зверьём. Никто не хоронил трупы, их даже не стащили в одно место. Ну, хоть захоронить-то могли! Как же так, нелюди?
Этот лист бумаги заслуживал того, чтобы его разбирали особо, не торопясь, по мере правильного восприятия коротких, вертикально рубленых строчек текста. Хотя и написано-то — всего ничего. Это если по числу знаков. Но не смыслов. Буквы русские, слова русские, а вот сам стиль написания — мутный, непривычный. Казалось, что некоторые слова в таком контексте имеют несколько иной, не обыденный смысл.