Мы находились почти на высшей точки пологой возвышенности.
Они с Бранковичем руки пожали, синхронно отошли в сторону, как-то особо перекинулись взглядами, оценили, качнули друг-друга по-пырому, зацепились языками, и уже через пять минут нашли общих знакомцев и общих врагов, начали вспоминать детали каких-то странных славных дел. Интересно было наблюдать за специфической беседой коллег по цеху, в молодости своей — "торпед" специальных служб двух несуществующих ныне государств: СССР и СФРЮ.
— Ништяк, живите, как хотите, воля ваша, это свято.
Самое реально ценное из мелкого трофея, это, конечно, "спрингфилд". Чистенький, не поцарапанный. Четыре "браунинговских" полуавтомата, каждый хоть чуть, но повреждён — эти берём все, может, Гонта соберёт хоть парочку. Два старых пистолета "браунинг", один шибко разбит осколком. "Макаров"! Матушки родные, этот-то откуда взялся? Тоже берём. Ну, и, звезда сцены: комиссарский "Маузер К-96" с кобурой-прикладом, обшитой кожей, с карманчиками и инструментом. Всё, моё будет, Гоблин "тигра" уже добыл. Я протянул свой "наган" сербу, но тот вежливо меня поблагодарил, и взял себе "браунинг".
— А ты? С каких это пор Монгол верой озаботился?
Старенький "вечный" дизелёк 3Д6 встряхнул корпус буксира, винт возмущённо взбаламутил глинистое дно у причала, выгнав к поверхности быстро расширяющиеся коричневые облачка мути. Буксир нетерпеливо качнул седловатой палубой, привалился к причальному брусу, противно скрипнуло дерево. Капитан довернул, течение прорвалось, отжало корму — пошли.