2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Мой отец и две его сестры учились в одной из лучших гимназий столицы — Тенешевской, не подпадая под пятипроцентную «еврейскую» квоту. Точно так же, как не подпал под нее их отец, мой дед, окончивший Институт инженеров путей сообщения, одно из самых престижных высших учебных заведений страны, куда евреям путь был заказан. Позже он был направлен лично Николаем II в США с двумя заданиями: закупать оружие для России и изучать мостостроительное дело. Почему-то мне кажется, что мои предки с отцовской стороны были рады освободиться от своего еврейства. Мой отец никогда не выказывал ни малейшей причастности к еврейскому миру. Он свободно изъяснялся на нескольких языках, но не знал идиша, не говоря об иврите. Ни он, ни его сестры не проявляли интереса к еврейской истории и культуре. Познеры были атеистами (полагаю, что выкрест-родоначальник был побуждаем в своем решении помыслами не религиозного толка), что, впрочем, совершенно не мешало им праздновать Пасху — с крашением яиц и поеданием куличей домашней выпечки, равно как и Пейсах — с поглощением рыбы-фиш и прочей сугубо еврейской снеди. Эта готовность отмечать религиозные праздники по форме, но не по содержанию представляется мне вполне типичной чертой русской интеллигенции. Советские люди с энтузиазмом празднуют Пасху и по григорианскому календарю, по которому живет почти весь мир, и по юлианскому, по которому живет Русская православная церковь, не говоря о еврейском Пейсахе, и подобного я не встречал больше нигде. То же относится и к Рождеству, которое празднуется и 25 декабря, и 7 января. Понятно, что в стране атеистической эти религиозные праздники не являются официальными, но большинство выпивающих и закусывающих по этим дням тоже не сильно верующие.
Просмотров: 5
Года через два после моего возвращения в Нью-Йорк Донахью пригласил меня прокатиться с ним на его яхте «Магзи». Фил сильно увлекся морским делом, говорил с неподдельным восхищением о тех, кто умеет ходить под парусами. «Магзи», конечно, имела мачту и парус, но только на случай аварии. А так она была снабжена мощным двигателем и всякого рода навигационными инструментами и картами. Все это Фил освоил, сдал соответствующие экзамены и теперь управлял яхтой как заправский шкипер. Мы стартовали из городка Вестпорт, штат Коннектикут, где у Фила загородный дом, и поплыли по рукаву Атлантического океана, который протянулся между островом Лонг-Айленд и материком. Вскоре погода стала портиться. Задул холодный ветер, сначала умеренно, потом все сильнее. Дождь закапал, затем полил как из ведра. К тому времени, когда мы, миновав атлантический рукав, вошли в Ист-Ривер (Восточная река — так называется коварный и бурный участок воды, омывающий с одной стороны берега Бронкса, Квинса и Бруклина, а с другой — острова Манхэттена), оставив позади печальные очертания тюрьмы на острове Райкерс, совсем стемнело. Мы поплыли дальше, подгоняемые шквальными ветрами, обливаемые ливневым дождем, мимо острова Рузвельта, под мостом Квинзборо, мимо ярких огней здания Объединенных Наций, под Уилльямбергским и Манхэттенским мостами, под любимым мостом Маяковского (и моим) — Бруклинским, а волны все нарастали, подкидывая и потом роняя в бездну бедную «Магзи». И вот мы выплыли из Ист-Ривер и вошли в залив города Нью-Йорка, а Фил твердой рукой держал курс на статую, которую жители этого изумительного и любимого мною города нежно называют «Леди». Она высилась с факелом свободы в правой руке, а мы в плотных дождевиках плыли навстречу ей и воющему ветру, в ответ которому тоже что-то орали. И потом Фил поставил яхту на автопилот, спустился со мной в кают-компанию, нажал на какие-то кнопки, включив стереосистему, и изумительной красоты голос запел одну из самых любимых американцами песен — «Америка Прекрасная». А «Магзи», как бы сделав книксен статуе Свободы, развернулась и поплыла к Манхэттену. И когда сквозь мглистый вечер стали просматриваться мириады огней нижней части города, когда стало казаться, что мы приближаемся к россыпи бриллиантов, Фил еще раз нажал на кнопку, и Лайза Минелли запела «Нью-Йорк, Нью-Йорк», да так, что в глазах моих закипели слезы.
Просмотров: 4
Мне абсолютно понятна ее реакция. Примерно в это время в Америке большой популярностью пользовалась реклама гамбургеров фирмы «Уэнди’з»: на плакатах изображался показ мод, якобы происходящий в Москве, где местная топ-модель, бабища необъятных размеров, расхаживает в военных сапогах и форме, носит толстые очки в стальной оправе и, разумеется, не пользуется макияжем. Реклама на редкость глупая, оскорбительная для русских женщин (они это как-нибудь переживут), оскорбительная для американок, поскольку исходит из того, что они все дуры (они-то смогут это пережить?), но эта реклама бесспорно закрепляет существующие в Америке стереотипные представления о Советском Союзе, отображенные в местных политических карикатурах, комиксах, фильмах, сериалах и так далее.
Просмотров: 8
Воспоминаний о войне как таковой у меня почти не сохранилось. Скорее всего, это объясняется тем, что военных действий в самой Франции по сути и не было. За первые полгода ни одна из сторон не потеряла ни одного человека на всем германо-французском фронте, если не считать британского солдата, который случайно застрелился, когда чистил свою винтовку. Немцы называли эту войну Sitzkrieg, французы — la drole de guerre, англичане же со своей прямотой обозвали ее the phoney war.
Просмотров: 4
Все это отпустило меня совсем недавно — лет пять тому назад. Мои политические взгляды изменились, но не это главное. Главное то, что они больше не верховодят моими чувствами. Я могу без внутреннего стеснения сказать, что Америка мне ближе, чем Россия, что я люблю Нью-Йорк больше, чем Москву, и чувствую себя в большей степени американцем, чем русским.
Просмотров: 6
И вот я в Америке. Штат Нью-Гемпшир. 1942 г.
Просмотров: 6