Беда. Вот потому-то ее не устроили ребята из предыдущей смены. Нет денег – нет услуг. А чеки корпорации, вне корпорации – идут по цене бумаги. С ними даже в сортир не сходить – краска токсичная.
После ухода двух разводил (вернее, ходить теперь мог только один из них и утащил на себе другого) номер выглядит неважно – пол изрядно запачкали. Хорошо, что посадку уже объявили, задерживаться здесь совершенно не хочется. Кое-как отмываю морду моего монстра и спешу на выход. Вроде как в пасти Ницше я заметил съемный механизм; думаю, в спокойной обстановке можно будет разобрать его физиономию и очистить тщательнее. За двух грабителей-неудачников я не сильно волновался. Повреждения не критические, ногу вылечат легко, а достать меня во второй раз они уже не успеют.
Поиздеваться над искином, всунув его в тело собаки, – это вполне в духе Тора.
Резкий звук корабельной сирены выдергивает из сна. Комната окрашена в красный свет аварийного освещения. В комме практически сразу появляется сообщение-приказ явиться на мостик в полном боевом облачении. Одеваю скаф и мчусь наперегонки с собакой к своему рабочему месту. На мостике двое дежурных; ни капитана, ни старпома. Сенсоры скафа моментально подстраиваются под фильтры настенных тактических мониторов и выдают картинку избиения нашего корабля. Шесть КИПов – космических истребителей-перехватчиков – кружат над обшивкой и методично уничтожают кластеры противокорабельной обороны. На втором мониторе показан абордажный борт, вцепившийся в бок «Азимута».
– У меня есть десять минут, пока просчитывается процесс ремонта обшивки. Слушаю.
– Нет, но доказать смогу. Отцу в слесарке помогал почти всю жизнь.