– В ближайшие две недели, возможно, случится затмение. – Кайя говорит так, что слышат все. – Оно продлится несколько дней…
Урфин не привык к тому, чтобы его на руках носили.
Сомнение. И тревога, которая растет с каждой секундой. Я слышу его ясно, четко, лучше, чем когда бы то ни было.
Люди, замотанные в тряпье, с трудом стоящие на ногах, бродили по пепелищу. Сбивались в стаи. Прятались от патрулей. Отказывались верить, что хлеб есть.
Шелковый полог пробила стрела с огненным хвостом, она уткнулась в подушку, и подушка вспыхнула. Рассыпались искры, оставляя ожоги на белом ковре. И тонкие плети пламени поползли по стенам шатра. Снаружи доносились крики, вой, лязг какой-то и вовсе непонятный грохот. Горели повозки и самый дальний из шатров, тот, в котором Харшал больше всего времени проводил. Мелькали тени лошадей, людей и нелюдей. Стрелы полосовали ночь. Что-то хрустело… ломалось…
– Думаю, через час или два тебе доставят исполнителей. Скорее всего, в виде трупов. С трупами сложно разговаривать.