И женщина, перелив молоко в глиняный кувшин, подала.
– А еще напомнить, что использование информации, предоставленной вашим нанимателем во вред ему, передача ее третьим лицам либо иной способ мошенничества также является нарушением договора.
– Если мне будет что-то нужно, я спрошу. Возможно, моя манера общения вызовет неприятие, но я не имею намерения кого-то обидеть. Я лишь буду стараться никого не убить.
С обезьяньей ловкостью – куда подевалась немощь – старик спрыгнул с помоста. Юго не ошибся, предположив, что двери храма будут открыты, а первую жертву принесут на ступенях.
Он покорен воле их светлости и преисполнен раскаяния. Он просит о защите. Справедливости. И хлебе. Склады пусты: урожай, который и без того был невелик, вывезен, равно как и все более-менее ценное. В Аллоа не осталось лошадей. Скота. Даже собак, крыс и ворон. Только люди, которые выходят на улицы, не смея, впрочем, приближаться. Изможденные, почти прозрачные, они выглядят призраками.
– Но я о другом. Я не говорю, чтобы ты шел со мной, у тебя наверняка свои дела и планы. Но исчезнуть придется, хотя бы на время. Терлак вцепится просто со злости.