— Дорогой Федор Васильевич, хочу развеять ваши сомнения по этому поводу. Если я войду в долю, то при любом ее размере буду диктовать вам свои условия. Вы разве не понимаете, с кем желаете связаться? Думаю, факт наличия в числе пайщиков члена императорской фамилии позволит снизить интерес различных чиновников к указанной дороге и, как следствие, снять массу затруднений.
— Дааа… дела. Боюсь, порка теперь грозит не только тебе. Вот угораздило же нас.
— Хорошо. Арчибальд, — Гладстон говорил, продолжая смотреть в окно, — вы знаете, что я вас не люблю. Но если провернете эту операцию со Скандинавией, я начну уважать. Вас ждет первый серьезный бой с русской разведкой. Не уверен, что вы его переживете, но очень на это надеюсь. Несмотря на вашу самоуверенность и заносчивость мы делаем одно дело, и я не желаю вам зла. Будьте осторожны. Да, возможно норвежцы сами оказались разгильдяями, но моя интуиция мне подсказывает иное.
Для начала со всех выбранных вагонов аккуратно срезали крышу и безжалостно ободрали стены. Далее на получившиеся открытые платформы из имевшихся в депо запасных рельсов монтировали на заклепках пространственный каркас высотой в рост человека и практически без зазора, зашивали его стеной из шпал. Лишь между двумя верхними рядами оставляли щель шириной в половину ладони. После чего обшивали котельным железом толщиной примерно в пятнадцать-восемнадцать миллиметров.
— Замечательно. Но… — Бисмарк задумался. — Если Иоганн такой непростой человек, то зачем ему связываться с вами? Ведь если что, он будет отвечать головой перед Фридрихом.
— Вы же хотите объединить Германию. Фридрих Франц на данный момент придерживается нейтральной позиции по всем нашим предложениям. Он ждет торга. На конгрессе мы должны закрепить наши военные успехи. И Фридрих Франц готов нам в этом помочь, но не безвозмездно. Люди вообще редко бывают альтруистами. Что вы готовы ему предложить взамен полной поддержки?