Группа давно уже была дома. Оживились, готовились к ужину, Фрилинг бряцал посудой на кухне и напевал какую-то немецкую песенку.
– Нам хватает своих забот, – ответил Гесер. – Мне приходила информация про девочку, и я подписал направление в школу.
Он зажег на ладони «светлячок», подбросил в воздух. Дмитрий заметил, как поднимается со ступеней тень Александра, накрывает и куратора, и его самого.
Неужели он их предаст? Всех «мертвых поэтов» и ее? Ведь девочка права. Они не хотят пить кровь, даже донорскую. Не хотят есть сырое мясо, душить кроликов и употреблять смеси с человеческими тканями, оставшимися после операций. Они могут перестать быть вервольфами, нагами и вурдалаками. Сейчас им открывается то, что недоступно даже Высшим вампирам, даже самым древним оборотням-смилодонам. Неужели он их этого лишит?
Анна разве что не пританцовывала на месте, глядя на Дреера с обожанием. Аура ее прямо-таки искрилась.
Накинув на плечи пиджак, Стригаль курил трубку и работал с ноутбуком. На столе горела старинная лампа с круглым абажуром. Перед столом у стены располагалось массивное деревянное кресло, обитое потертой кожей. В него усаживались те, кого приглашали для выяснения и профилактических бесед. Какие заклинания понавешаны на это кресло, Дмитрий определить не мог, но сейчас оно показалось ему настоящим инструментом из арсенала человеческой инквизиции века эдак пятнадцатого.