— Здесь кто-то шутит? — удивился я. — Да я серьезен как никогда. Эта чертова Украина с ее невозможным климатом, с ее отвратительными дорогами пытается нас угробить.
Я молча выслушивал. Генерал, пятидесятивосьмилетний военный инженер старой кайзеровской школы, болезненно худой (до меня доходили разговоры доктора Брандта, что Герке страдает от серьезного заболевания поджелудочной железы), в целом был прав — коммуникациями на оккупированных землях следовало заниматься военным железнодорожникам, а не Дорпмюллеру, в настоящий момент напрочь парализованному «особой ситуацией со снабжением», как чиновники министерства предпочитали именовать бедствие на Украине.
— Вам мало, обергруппенфюрер? — вздернул брови Гейдрих.
— Поверьте, никто не введет вас с курс дела лучше, чем я, — уверенно сказал обергруппенфюрер. — Время к шести, рабочий день на чешских предприятиях заканчивается. Вашу свиту разместят в Прагербурге, а вас, господин Шпеер, я похищаю. Сопротивление бесполезно.
Гитлеру, разумеется, показалось, что это резкое заявление является покушением на его авторитет — главнокомандующий, по мнению Гудериана, не способен подобрать толковых штабистов?! Это неслыханно!
Радиоприемник я решил не включать принципиально. Извлек из портфеля рабочие бумаги, попытался сосредоточиться. Получилось, еще со студенческих времен я приучил себя относиться к работе с полной самоотдачей.