Юлиус Аппель назвал улицу — Нойштадтсвалль. Отлично, хоть какая-то определенность.
— Вам, например, — чуть более ядовито, чем следовало, заметил Мильх.
— Обыскали? — повернулся комиссар к доктору.
Мне пришлось признаться, что нет, не видел. И не собираюсь. Для себя я не допускал подобной возможности — очутиться в плену. Да и никому из нас такое в голову не приходило. Мы хорошо знали, как русские обходятся с пленными — если сразу не убивают их, то подвергают всевозможным лишениям: сажают в сырые ямы, не кормят и не дают воды.
— Нет-нет, это вовсе не то, о чем вы подумали! — я даже руками замахал. — Сейчас покажу. Дайте карандаш с бумагой!
В ставке я появлялся обычно раз в две недели, оставался дня на три-четыре, иногда отправлялся в поездки по округе — если получится, завтра или послезавтра навещу Киев с одной определенной целью: надо встретиться с обергруппенфюрером Гейдрихом, как раз прибывающим в Ровно с визитом к рейхскомиссару Эриху Коху, а затем направляющимся по делам в бывшую столицу Украины.