Вот, опять. Дальше предписаний никто не смотрит. Ни мы, ни подчиненные этого безнадежного пьянчуги Лея. Никто. В таком ключе я и высказался. Юлиус Аппель взглянул на меня странно.
— Вдруг какой-нибудь фермер-переселенец из Шлезвига однажды наткнется на яму с десятком-другим тысяч трупов и поднимет шум?
Обычно адмирал предпочитает сигареты, трубочку достает только в случаях особенных.
Так и воображаю себе завтрашние заголовки в «Фёлькишер беобахтер»: «Правительство Рейха заботится о народе, стойко переносящем тяготы войны с англосаксонской плутократией и большевизмом». Оперативность ведомства доктора Геббельса потрясала, вот уж где работа поставлена с высочайшей степенью эффективности! Официальных пропагандистов пригнали в Бремен в числе двух десятков, с фотоаппаратами и кинокамерами: «Поднимите на руки эту девочку, доктор Шпеер! Пожалуйста, помогите поднести даме вещи, спасенные из разрушенного дома! Вытяните руку, словно вы даете указания рабочим!»
Нечего мне голову морочить. Знаю я, о чем он думает.
Я присматривался к нему с февраля и, наконец, в середине мая продвинул наверх быстро, с ОТ-гауптбауфюрера до ОТ-айнзатцляйтера, если говорить армейским языком — из гауптманов аж в оберсты. И не пожалел, все-таки математическое образование развивает логику и способность оценки целого, а не частностей.