— Первое отделение налево, второе со мной, — скомандовал Бутаев. — Смотреть в оба! Без надобности огонь не открывать. И потише давайте.
Мы произвели несколько выстрелов, затем в дело вступил мой пулеметчик. Русские залегли. Еще один их танк показался в роще. Мы вернулись в свою «четверку» и развернулись навстречу неприятелю. Затем я услышал, как стреляют слева: подошло еще два наших танка. Русских мы отбили.
Не думаю, что он меня услышал. Скорее всего, он и сам понял, что делать. В пылающем танке мы отъехали назад, под прикрытие полуразрушенных домов, и уже там выбрались наружу. Водитель сильно обжег руки, его потом пришлось отправить в госпиталь.
Фридрих пожал мне руку и попросил разрешения считать своим другом.
Сегодня я вновь пытался донести эти соображения до фюрера, но тот непоколебимо стоял на своем: планирование неизменно, армия должна получить 265 «Тигров» с длинноствольным 8,8-сантиметровым орудием. А чтобы освободить производственные мощности, следует прекратить выпуск Pz. Kpfw III. Новым Pz. Kpfw IV усилить лобовую броню. Этого достаточно. Надеюсь, ни у кого нет возражений?
«То есть полное отсутствие каких бы то ни было вменяемых планов, — мысленно продолжил я. — Существуют „пожелания“ рейхсмаршала, во многом принципиально нереализуемые, в значительной мере фантастические и составленные при абсолютном непонимании экономических реалий. Так-так. Что, впрочем, не отменяет главного: у нас по-прежнему в наличии талантливые конструкторы, многообещающие проекты и практически не пострадавшая за время войны производственная база. А это немало, господин рейхсминистр. Очень немало. При разумном использовании, конечно. Чего нам так недостает — разумности…»