Прав был Гейдрих: эту систему не сломать.
— Отлично справляешься, — Мильх, оставшийся у меня в гостях после неимоверно долгого совещания с Куртом Танком, открыл бутылку с коньяком. Разместились мы в комнатке под самой крышей бременской резиденции «Организации Тодта», фельдмаршал скинул китель, оставшись в галифе и сорочке с пятнами пота под мышками. Подтяжки у него смешные, французские, синенькие с золотистыми лилиями Бурбонов. — Энергия бьет ключом. Клянусь, они насмерть перепугались, когда услышали, что бумажная волокита не предусмотрена, а любые возникающие затруднения будут решаться тобою лично, в приказном порядке! Их система миропонимания разрушена самым бессердечным образом!
Всего таких машин было шесть. Они тяжеловесно спускались под гору к реке от Седана. Видимо, подходили к городу издалека и теперь вступили в бой.
— Пойдемте в курительную комнату, — предложил Гейдрих после десерта. — Я сам не курю, но для гостей держу неплохой выбор сигар и трубочного табака. Заодно постараюсь осветить некоторые подробности нашего здешнего бытия — уверяю, таких сведений от промышленников или министерских сотрудников вы не получите. Они вряд ли способны видеть картину цельно, объемно, а мои возможности более широки.
— В Питомнике русские, — сообщил майор. — Поворачивайте.
Подпись — Франсуа Дарлан. Вице-президент Французского государства, адмирал флота.