— Хорошо. А кем вы видите меня в данной схеме?
— Обойдемся без лирических сравнений, — обергруппенфюрер поморщился. — Помните, я упоминал о запредельных расходах на непродуктивные цели? Незачем далеко ходить, тот же Рихард Дарре блестяще справляется с этим несложным делом. Зачем нам в текущий момент сотни экспериментальных ферм по выращиванию шелковичных червей, соевых бобов и тутовых деревьев? Тогда как эти материальные и человеческие ресурсы следовало бы направить на традиционное сельское хозяйство? Парники, где пытаются вырастить гевею бразильскую?
Хорошо его понимаю: повелитель Богемии жаждет обрести вполне заслуженное. При столь блистательной карьере Гейдриху надоело выступать в роли «мозга Гиммлера», а учитывая нешуточную взаимную ненависть между различными группировками внутри СС, он обоснованно боится за свою жизнь: «старые борцы» этого выскочку откровенно не любят, рейхсфюрер видит в нем потенциального конкурента.
Тут я впервые за время министерства сорвался и пригрозил, что если немедленно, — то есть завтра, а лучше сегодня к вечеру! — выход найден не будет, последуют самые печальные для конструкторов и руководства «Хеншель» выводы. Попросту я мог нажаловаться Рейнхарду Гейдриху, способному пустить в ход репрессивный аппарат. Как следствие, кое-кто провел бы незабываемый отпуск в Дахау.
Меня «цепные собаки» раздражали. То есть я понимал, что они необходимы. Но они все равно меня раздражали.
Охлаждение отношений с Гитлером началось в конце сентября, когда я на свой страх и риск все-таки последовал совету Гейнца Гудериана и «притормозил» участие новых «Тигров» в боях под Ленинградом.