Я только пожал плечами — как ни странно, именно к еде я с годами стал не особенно привередлив. После крайне неприхотливой трансформы и ее странноватых срывов я был способен сжевать даже подошву от сапога на завтрак, если ничего путнее поблизости не имелось. Не говоря о том, что сырое мясо уже очень давно перестало быть для меня неприемлемой пищей.
Нич сдавленно трепыхнулся и, запоздало вспомнив, с кем имеет дело, слегка сбавил обороты.
Понимаете теперь всю глубину эмоций явившегося ко мне с новостями графа? И то, почему его сиятельство после того, как сообщил о блистательном решении нашего славного короля, поспешил откланяться, а потом целых две недели носа сюда не казал? Я же говорил, что кто-то в королевской канцелярии его не любит?
— Еще найдешь мастера Лиуроя и передашь ему, что я желаю его видеть. Желательно сегодня. Если он не сможет нас навестить, скажешь, что я приду к нему сам. Если сумеет — после заката я его жду в холле.
— Да не брал я ничего, придурок!!! — истошно завопил невидимый господин Бодирэ и, судя по звукам, попытался швырнуть в обвинителя чем-то тяжелым. Вероятно, единственной имеющейся в его распоряжении табуреткой, которая, беспрепятственно пройдя сквозь нематериальное тело духа, с грохотом ударилась в стену.
Это оказались руны. Те самые, из древнего, почти забытого алфавита, незнанием которого я не так давно попрекал мастера Лиуроя. И при виде которых я невольно улыбнулся, словно встретил старого друга. Надо же… кажется, Невзуны сохранили это редкое знание в целости и сохранности. А может, еще и преумножили, если судить по арке и тому, что уже во второй раз мне доводится встречать эти редкие нынче символы.