— Абсолютно, — ответила мне хозяйка маяка с легким удивлением. — Но не была сия загадка сложной, — тут же исправилась одна. — Но все же вы нашли ответ, а потому — прошу, мои друзья! — и дверь распахнулась.
Мило смотрелся гораздо интереснее. По-пиратски загорелый, с лихой белозубой улыбкой, в такой же светлой, как и моя, одежде, он выглядел настоящим южанином. Еще сильнее отросшие за время путешествия волосы были постоянно растрепанными от соленого ветра и топорщились в разные стороны, будто проволока — золотая днем, медная на закате и серебряная ночью, но на ощупь по-прежнему оставались шелковисто-мягкими и прохладными, как морская вода. Темные глаза смотрели насмешливо, но по-доброму, необидно, и с какой-то необъяснимой уверенностью, свойственной только сильным духом людям. Загляденье, а не юноша! Увидят его таким наши фрейлины — ночами совсем спать перестанут.
— Это неправильно, — попыталась я отстраниться, но руки на моих плечах держали крепко… или это я ослабела?
— Госпожа? С вами все в порядке? — голос воина прозвучал встревожено.
— Это мои комнаты, как дипломата, — с непроницаемой улыбкой ответствовал Кирим-Шайю. — Они должны быть обставлены в национальных цветах и традициях Дома Осени, независимо от личных предпочтений. Впрочем, музыка может добавить уюта… Открыть ли мне шкатулку?
Служанки пискнули что-то маловразумительное, сделали одинаково корявые реверансы и замерли, будто деревянные истуканы. В солнечных лучах, льющихся из высокого круглого окошка, парили золотые пылинки, мяукал в коробке рядом с комодом позабытый котенок, а парочка горничных глядела на меня чистыми невинными глазами, в которых и тени мысли не наблюдалось.