Поверх платка лег пояс. Кажется, бархатный.
Тирле стояла, положив одну руку на спинку стула. Неестественно прямая осанка, прижатый к губам голубой веер, потерянный взгляд, бесцельно скользящий по роскошной обстановке…
— Вы еще сердитесь на него? — осторожно спросила я.
Но все это не помогало. Я чувствовала, что Холо тоскует, несмотря на свою привязанность ко мне. Частенько он впадал в уныние. В такие вечера он подолгу сидел у камина, глядя сквозь языки пламени, напевая одну и ту же песню. Плач его гитары и сейчас снится мне…
Даже для меня в этой короткой фразе боли и сладкой тоски было многовато.
Успокоив такими мыслями жестокую совесть, я зевнула и перевернулась на другой бок.