— Чудесно, чудесно! — захлопала в ладоши со своего трона Тирле, и я перевела взор на королеву.
— Тише, тише, госпожа… Позвольте, я помогу вам…
Память безумцев жестока. Она не покрывает все спасительной пеленой, нет — отпечатывает четко, как сургуч.
Постепенно меня сморил сон, наполненный глухим звоном. В него вплеталась песня, бессмысленная и страшная.
— Я ненавижу вас, Лале! — голос его ломался. Такое дорогое, такое знакомое лицо было искажено гримасой боли, а светлые ресницы слиплись от слез. — Ненавижу! — крикнул он отчаянно, размазывая по щекам соленые дорожки. — Убирайтесь! Ненавижу! Ненавижу!
Горло сдавило. Боль в сердце стала невыносимой. Так нестерпимо хотелось излить ее в словах, но что-то не позволяло это сделать. Предчувствие? Возможно… А может быть, я просто разучилась разговаривать с людьми по душам?