— Ну, бывай, Алексей, — отозвался тот, поднимая воротник. — Приятно было… познакомиться.
Надев свежее белье, Алексей вернулся в ванную и начал бриться. Рассматривая чистые щеки, он аккуратно водил бритвой по горлу и продолжал размышлять. Ему было ясно, что несчастные покойники — лишь средство. За их пародийным воскрешением стояло нечто большее. И чтобы бороться дальше, надо было выяснить, что именно. Кобылин знал, что не найдет ответы на свои вопросы у охотников. Даже Гриша посмеялся над его теориями. Вещий же, у которого шебутной охотник до сих пор на дурном счету, пошлет его ко всем чертям, вот и весь разговор. Да и разговаривать пока не о чем — ворох вопросов, который Кобылин был готов вывалить на Олега, это не разговор о деле. Это истерика. Прежде чем строить предположения, нужно найти информацию. А на дежурстве, когда Два Нуля призывают на работу, ничего не узнаешь. Там надо стрелять — быстро и метко, завершая то, что началось раньше. Чтобы узнать, по чему приходится стрелять, нужно идти совсем на другую охоту.
— Ты что, спятил? — возмутился Гриша. — Я же сказал не звонить, если…
Алексей выпрямился. Он стоял навытяжку перед Вещим, что скорчился на грязном полу. Левую руку оттягивал чемоданчик, за спиной висела штурмовая винтовка, но правая рука была еще свободна. Он чувствовал, что должен сказать что-то или сделать. Не мог он уйти и бросить людей на растерзание нечисти. Даже Олега. Это никак не вязалось с работой охотника. Или нет? Быть может, это и есть правильный поступок охотника-одиночки, что смотрит вперед, заботится о будущем, а не остается в строю до последнего, чтобы отдать жизнь как обычный солдат?
— Вот дерьмо, — сказал Алексей самому себе.
— До встречи, — дрожащими губами шепнул Кобылин и шагнул в темноту за воротами.