— И что дальше? — спросил он, все еще кипя от гнева. — Взрыв бытового газа?
— Я смотрю, ты неразговорчивый, — сказал Гриша. — Что, не по себе малость? Первое дело, и все такое?
— Бывали, — веско уронил проводник. — Тут кого только не встретишь. И до стрельбы доходило. Молодняк раньше забивался в туннели нюхать клей — было модно одно время. Потом наркоманы притоны стали устраивать. И развешивают, и употребляют — все на месте. Никто за ними сюда не сунется, многие со стволами ходят, палят во все тени. А потом бомжи… Они тут зимуют целыми кланами. Оглянуться не успеешь, уже завалился в какую-то щель да прямо под ноги подземникам. А уж нынче… Сатанисты повадились.
Кобылин не ответил. Он всматривался в пустые глаза зомби, в которых отражался свет фонаря. Что для него семья? Что он сейчас чувствует, что понимает? Похоже, он действительно сохранил немного разума, совсем как Инга. Но почему?
— Вот и ладненько, — важно отозвался тот. — Ну-ка, корреспондент, пошли со мной. Помоги старику.
— Что сильнее? — враз охрипнув, переспросил Кобылин.