— А что, у Вещего гордость заиграла? — Алексей прищурился. — Личная обида выше общего дела?
Женщина взглянула ему в лицо, и ее глаза, казавшимися такими белыми на фоне расплывшихся теней, расширились. Она вскинула руку и зажала ладонью рот, сдерживая рыдания.
— Я не мешаю, — толстяк пожал плечами. — Я — нет.
Свободной рукой он выдрал из кармана рацию и потыкал большим пальцем в кнопки.
— Всего трое? — изумился Кобылин. — А мне казалось…
Дрожащими руками Кобылин оттолкнулся от земли, встал на колени. Голова кружилась, перед глазами плавали разноцветные пятна, а левое ухо горело и пыталось раздуться, как воздушный шарик. Алексей помотал головой.