У подъезда на длинной лавочке сидели две старушки. Они тихо и неторопливо переговаривались. Одна куталась в толстый мохнатый платок, накинутый прямо поверх старого пальтеца, другая, в красном китайском пуховике, сжимала в руках поводок, на бантик привязанный к ошейнику болонки, заросшей шерстью так густо, что теперь напоминала шерстяной клубок. И старухи, и собака, неподвижно сидевшая у лавочки, были густо засыпаны снегом, но исправно несли вахту у подъезда.
Алексей быстро глянул на него и тут же отвернулся. Он уставился в окно, разглядывая пролетавшие мимо витрины, и сделал вид, что его совершенно не интересует разговор. Не нужно слушать такие разговоры. Вредно для здоровья. Может, уши заткнуть?
— Дурацкая у меня работа, — расстроенно отозвался Вадим. — Ходить и смотреть. Вынюхивать. И главное — следить, чтобы люди не натыкались на подземников. Чтобы мы не причиняли им вреда. Тогда они не причиняют его нам. Сечешь?
— Нет проблем, — отозвался Фрол и начал подниматься по лестнице, стараясь не нагружать левую ногу.
Кобылин поглубже всунул ствол дробовика в ухо крысы и чуть наклонился к сверкающему глазу.