Показав Кондраду упомянутый палец, я рассчитывала, что он вспомнит рассказ о неприличных жестах моего мира. Расчет оказался верным: на память он не жаловался и взбеленился практически мгновенно, бросившись за мной. Очутиться в его цепких руках меня не прельщало, и я рванула в свою комнату, уповая на то, что дверь все же выдержит натиск разъяренного амбала.
— Герцогиня, может, доставить вас в покои?
— И что? — равнодушно отреагировал Форсет.
— Илона, когда ты прекратишь разговаривать на своем диком сленге? Имея тако-о-го брата…
Это он о чем гуторит? Это он моего папу оскорбляет?