— Я про то подумал, — лукаво ответил лесовик. — Мы тоже не лыком шиты, устроим для людей представление. Пусть все думают, что звери дикие ребенка в клочья порвали. А Матрена подыграет.
Выбеливается замаранный кровью снежок, Марианна Алансон выдергивает из моей груди трехгранное лезвие…
Больше всего мне в эту минуту хотелось пожевать чего-нибудь. Ну бывает со мной: когда мандражировать начинаю. Поэтому, оторвав зеленющий травяной стебель, я захрустела добычей. Рот наполнился горечью, вязкий сок перебил послевкусие колдовского взвара.
Я легонько хлопнула страдалицу по щеке, ухватила за подбородок, поворачивая голову. Оба ее мужика, спеленатые на манер младенчиков, находились буквально в двух шагах. Она увидала, легко вскочила, бросилась к ним, залопотала что-то, заквохтала, дрожащими пальцами стала распутывать веревки. Ее никто не останавливал. Молоденький валашский дружинник даже попятился, чтоб не мешать воссоединению семьи.
— Лутоня, остынь, не со зла парень болтает.
— У меня тоже не получится — тут совсем другого направления специалист нужен.