— Вам тоже придется туго, — буркнула Софи. — Верните мне молодость — и я по ним бегом взбегу. Даже в такую жару.
Человек-пес ошалел от неожиданности, и им овладели инстинкты. Шерсть на загривке встала дыбом, уши прижались, и пес зарычал. Хоул с готовностью подыграл ему — а может, просто чувствовал то же самое. Два одинаковых пса медленно закружились по комнате, злобно глядя друг на друга, рыча, топорща шерсть и готовясь к битве.
Хотя эти слова ясно показывали, что Хоул больше не злится, Софи обнаружила, что сама она разозлилась пуще прежнего. Она зашаркала в лавку и принялась шумно там возиться, запирая двери и убирая все на ночь. Потом Софи пошла поглядеть на свои нарциссы. С ними что-то не заладилось. Они превратились в мокрые бурые нити, свисающие из ведра, до краев полного какой-то жижи, которая пахла настолько пакостно, что подобной вони Софи в жизни не слыхивала.
— Не поняла, Персиваль — это часть чего? — спросила Софи.
Софи переглянулась с человеком-псом, который сидел, уставясь на нее, с видом не менее печальным, чем Хоул.
Отлично. Софи почувствовала себя как на войне.