— А потом, — сказал магистр, — я подумал, что теперь, как честный человек, должен как-то о вас позаботиться. Все-таки зимние праздники. Хотя этот нежданный приступ честности вовсе меня не порадовал, ранее за мной такого не замечалось… Откуда вы свалились на мою голову?
— Болота Керрега… — побелев, как стена, простонал Констан. — Я и запамятовал, что они здесь подходят вплотную…
— Взмылился, говоришь? — прищур бабки стал просто физически неприятным. — Ить вы на нем втроем галопом скакали?
— Именно так, — согласился Фитцпатрик. — Но музеи разные бывают. Где старину всякую держат, где картины… А у нас другой коленкор. Объекты наши имеют особенный характер, да и вид, признаться, тоже. Не всякий человек с первого разу спокойно воспринимает. Я-то уже попривык, да и те, кто здесь пару-тройку лет поработали, тоже ко всему стали привычные. А вот новички — те конечно попервах переживают. Тут главное помнить, что экспонаты сии ужасают только видом, а опасности собою не являют ровным счетом никакой. Да что я тут распинаюсь — сейчас и сама посмотришь.
— А вот все же интересно — почему это господина Виро джеры за демона приняли? — задумчиво произнес Констан.
— Ладно, попробуем старые добрые методы, — произнес Теннонт зловеще, и следующие минут десять старательно пытался меня загипнотизировать. Увы, он не знал, что единственная моя способность, развитая куда выше средней — это сопротивляемость к внушению, которую отмечали все преподаватели Академии. Загипнотизировать меня было очень сложно, а в условиях столь сильных колебаний энергетического поля — и подавно. Оно искажало все формулы напрочь, но на понимание этого у магов, считающих себя всесильными, обычно уходит чуть больше времени, чем у прочих. Поэтому у меня было немного времени, чтобы взять себя в руки, пока Теннонт не начал чертыхаться и не сменил тактику.