Заседание было закрытым. В зале присутствовали только те люди, которые имели непосредственное отношение к моему делу. Таковых набралось всего-то человек с полсотни. Не было лишь того, кто стал причиной моего разоблачения, и в душе я была рада этому. Не знаю, сумела бы я сохранить самообладание, увидев еще раз это лицо, столь знакомое и близкое.
— Э-э-эй! — неуверенно окликнула я его, как только отдышалась, но магистр и ухом не повел. — Магистр Каспар! Уважаемый! Стойте!
Конь заржал — должно быть, проклиная нас до седьмого колена на своем лошадином наречии, и скрылся из виду в лесной чаще, явно считая, подобно мне самой в детстве, что бегство в неизвестность — годная альтернатива деспотичному и полоумному окружению.
Утро постепенно вступало в свои права. Начинали распеваться петухи, кое-где чирикали воробьи и день обещал быть таким же погожим, что и предыдущий.
— Э-э-э, простите, — начал неуверенно Виро, отступив на всякий случай поближе к яблоне, давшей ему пристанище. — Но какое отношение имеет женская слабость к… ах, ну, в общем-то, да. Действительно. Если мыслить широко… Да, разумеется. Можно допустить.