Меч был тяжелым, хотя и показался мне вначале сугубо декоративным; меня шатало во все стороны и выглядело это зрелище, должно быть, устрашающе, хотя бы потому, что было очевидно — никто в радиусе двух метров от меня не может считать себя в безопасности.
— Господин магистр, не слишком ли живо вы взялись за устройство моей судьбы? Зачем это вам?
— Ну что ж, пойдем слушать речь, — сказала я, со вздохом осмотрев себя в зеркале. Как всегда, я выглядела нелепейшим образом.
Мимоходом я расчесала воронье гнездо на своей голове, печально косясь на себя в осколок зеркала. Волосы мои были темными, жесткими, очень густыми и курчавились во все стороны, словно овечья шерсть. Я слыхала, что такой роскошью награждаются только те несчастные, что имеют в предках тролля (в наших свободомыслящих краях такое случается), и в это можно было поверить. Если мои космы отрастали ниже плеч, расчесать их можно было разве что граблями. Костяные гребешки теряли зубы, как завсегдатай таверны — по нескольку за раз. Приходилось то и дело остригать жесткие кудри, что исключало всякую возможность выглядеть достойно — известно ведь, что красота девушки находится в прямой зависимости от длины ее косы.
— Переночевали бы в Воротищах на сеновале каком-нибудь, а там утречком и пошли бы домой, позавтракамши… — канючил Констан, который жаловался столько, что можно было подумать, будто бы это его едва не утопил страхолюдный крылатый змей.
— Мое почтение, господин Артиморус. — вежливо произнес мужчина в сером плаще и я, наконец, его узнала. Ну конечно же! Это был магистр Каспар!