— Да, именно она, зараза этакая. Но это самая мелкая изо всех существующих разновидностей, кур ворует да кроликов. С такой и дите управится. А вон дальше, погляди-ка — аальская гарпия и хельбергонская. Вот это зверюги посерьезней. Но самая здоровая среди этих летучих гадин — горная каммерольская. Такая и теленка запросто сволокет.
Едва я только увидела дядю Леонарда, как сразу решила, что мой отец был на него похож. Мне хотелось бы думать, что у него был такой же благородный вид и гордая осанка отставного военного. А вот тетка Вивиана мне не понравилась — крупная, холеная дама с опущенными уголками рта, отчего казалось, что она даже дышать одним со мной воздухом брезгует.
— Вот, — назидательно сказала бабушка, когда я, растрепанная и красная, тяжело дышащая, но довольная, подошла к крыльцу. — И ты еще будешь со мной препираться! Поездка в Изгард просто необходима! Я не желаю видеть, как моя внучка превращается в существо, способное напасть на гарпию с тяпкой и при этом выражаться как извозчик. Тебе не место в этой дыре. Такой образ жизни действует на тебя разлагающе. Я вижу, куда движется дело. Сначала гарпии, потом мантикоры с волкодлаками… А затем ты нацепишь на себя шкуру какого-нибудь зверя, убитого и освежеванного тобой собственноручно, заткнешь за пояс фамильный кинжал и заявишь, что хочешь податься в воительницы! И я не смогу ничего с этим поделать — у нас в семье уже были подобные случаи. Я и подумать не могла, что ты унаследуешь эту черту от прабабки Гизельды. Нет, пока я жива, этого допустить нельзя!!! Только Изгард! Ты из тех людей, которые необратимо дичают вдали от цивилизации…
Гарпия отчетливо икнула и по красивой дуге перелетела через забор. По звонкому плюханью я определила, что приземлилась она аккурат в канаву, отделявшую наш двор от крестьянских огородов.
— Что это? — шепнул Констан, который, как ни странно, пребывал в сознании.
— Ты ведь знаешь, что история не закончилась, — наконец произнес он полувопросительным-полуутвердительным тоном. — Но я так и не понял, что ты думаешь по этому поводу. Почему, дьявол тебя дери, ты не спрашиваешь меня о Сальваторе, не пытаешься с ним поговорить, не плачешь при его виде?!! Почему ты так равнодушно восприняла правду? Неужели тебе действительно все равно, или тебе есть что скрывать, раз ты так старательно остаешься безразличной?