…Мой выбор и довольство обуславливались тем, что упомянутый господин должен был проявить сговорчивость в подобном деле куда быстрее прочих, так как неоднократно посещал магистра Виктредиса по весьма щекотливой причине. Подобная беда была редкостью даже по меркам развращенной столицы, а уж для провинциального городка и вовсе была из ряда вон выходящей.
Когда он вернулся, оказалось, что в чашу вместе с водой угодила проворная лягушка, которую мы с проклятиями ловили по очереди. Виро держал фонарь, стараясь держаться подальше от брызг. Наконец, поймав лягушку и выбросив ее в кусты, я торжественно придвинула ее к святому отцу, но тут оказалось, что у канонистов лягушка считается крайне греховным животным и воду надобно сменить.
— Скоротечность жизни, — печально ответила я. — Я вынуждена уйти, господа. Надеюсь, вы дождетесь магистра?
— Господин Теннонт, мое почтение! — приветствовал лжечиновника капитан городской стражи, поднимаясь нам навстречу. — Рад вас препроводить вас и ваших спутников!
Констан, поняв, что у него появилась возможность продолжить, снова монотонно загудел, временами пугая меня неожиданными и визгливыми восклицаниями: "Ой!" и "Ай!", которыми начинались некоторые, особо трагические, куплеты. Так прошло еще минут двадцать.
И Каспар мягко подтолкнул меня к выходу, все еще приобнимая за плечи. Я вновь невольно оглянулась на Теннонта. Его выражение лица было ужасным — он все еще ненавидел меня, при этом понимая, что ненавидит то, что так стремился обрести, да к тому же еще и зная, что сделал все для того, чтобы это чувство было взаимным. Каспар все рассчитал правильно — мы никогда не смогли бы простить друг друга.