— Еще слово, магистр Морис, — Каспар сверкнул глазами, которые до сих пор казались мне бесстрастными и равнодушными, — и вы горько пожалеете.
Не знаю, понимал ли полностью лжечиновник причины, по которым милейшие женщины ни свет, ни заря прибыли пожелать ему доброго утра и случайно захватили с собой "кое-какую ерунду со стола", или искренне считал, что гостеприимство в данной местности не имеет пределов, но воспользоваться ситуацией он был явно не против. Я не удивлялась этому, ибо знала, что тщеславие чародеев не имело пределов, и даже обожание непритязательных провинциалок, которых Теннонт, несомненно, в душе презирал, проливалось бальзамом на его душу, так что устоять перед искушением он не смог. До меня донеслись велеречивые благодарности, которыми он осыпал своих наивных и простосердечных поклонниц, следующие несколько минут его хором убеждали в ответ, что подобные добрососедские обычаи — сущий пустяк, который не стоит внимания, и подобным образом испокон веков здесь встречали любых гостей, даже не имевших чести состоять на королевской службе.
— Значит в ту ночь, когда ты, паразит, сотворил заклинание, из-за которого затопило Болотцы? — уточнила я ледяным тоном.
— Посещала ли подсудимая ваши лекции? Была ли замечена в разговорах с другими адептами? С преподавателями? Конспектировала ли? Слушала ли внимательно? Проявляла инициативу?… Каким именем называлась?
В голове промелькнула глупая мысль: "Я же не умею танцевать!", но я тут же скептически хмыкнула и напомнила себе, что вряд ли бестолковые па и несколько спотыканий способны всерьез навредить моей репутации, корчащейся в предсмертной агонии, да и не о том мне полагалось волноваться.
Вот так я и начала свою карьеру служанки при Азгардской Академии. Ох, и паскудная же это была работа! Господин Фитцпарк без устали рассказывал мне про чудищ и паразитов, которые к ним прилагаются, при этом не забывая указывать на мои ошибки и упущения, не гнушаясь подзатыльников. Я же бегала по залу со стремянкой до темноты в глазах и опрыскивала драконов, протирала единорогов, посыпала порошками прочих рептилий и копытных, расчесывала хвосты, гривы и прочие волосяные покровы. Вскоре я уже ненавидела каждый экспонат, а с некоторыми даже враждовала, не упуская возможности напакостить.