— Устала небось? — спросил Тамару. — Тебе сейчас бы отдохнуть.
— Ради бога, — рассмеялась подруга. — В следующий раз надену. Если хочешь. Может, что-нибудь еще? Все, что хочешь, сделаю. Проси, не стесняйся.
— Слава богу, — вздохнула Аюми. — Я за тебя очень рада.
По хорошо знакомой дорожке она пересекла небольшой сад и направилась к дверям усадьбы. Зная, что камеры следят отовсюду, она вышагивала, точно модель на подиуме, — от бедра, как по струнке, гордо подняв голову и расправив плечи. Оделась сегодня неброско: темно-синяя ветровка на серую футболку, джинсы, белые кеды. Сумка через плечо, на этот раз — без «пестика» внутри. Когда в инструменте нет надобности, он отдыхает дома, в шкафу для одежды.
— Это ладно. Ты мне одно скажи: меня трахали с резинкой или без? А то уже вся извелась. Ни черта ведь не помню.
— Есть такое изречение, — пояснил Комацу, — «Всякое искусство и всякое учение, а равным образом поступок и сознательный выбор, как принято считать, стремятся к определенному благу. Поэтому удачно определяли благо как то, к чему все стремится».