Глупая женщина. Он, может, сломлен и разбит, но все еще носит кинжал. Было бы несложно незаметно достать его и вонзить ей между лопаток. Пусть у него выбиты зубы и изувечено тело, но такое ему еще под силу. В своем роде даже добрый поступок — быстрая и чистая смерть по сравнению с тем, что ждет ее с сестрами, если Рамси их схватит.
Море было черным, а луна — серебряной, когда Железный Флот ринулся на добычу.
— Он сказал, что сам займется ими, — ответил Бран.
— Пять. Две от первой жены и три от третьей, — слишком поздно он понял, что, должно быть, сболтнул лишнего.
— Ты мне не нравишься, ворона, — прорычал он, — но мне и Манс никогда не нравился, и моей сестре тоже. Но мы все же за него сражались. Почему бы теперь не сражаться за тебя?
По всему двору на пеньковых веревках висели замерзшие мертвецы, их распухшие лица были покрыты белым инеем. Когда авангард Болтона достиг Винтерфелла, замок кишел поселенцами, самовольно устроившими себе жилища посреди полуразрушенных строений и башен. Их согнали с насиженных гнездышек — набралось больше двух дюжин человек. Самых бесстрашных и отчаянных повесили, оставшихся привлекли к работе. "Служите хорошо, — пообещал им лорд Болтон, — и я буду милостив". Недостатка в камнях и древесине строители не испытывали: до Волчьего леса рукой подать. Сперва возвели новые крепкие ворота, взамен тех, что сожгли. Затем разобрали обвалившуюся крышу Великого Чертога, и в спешке соорудили новую. Когда работа была завершена, лорд Болтон повесил рабочих. Верный своему слову, он проявил милосердие и не стал сдирать с них кожу.