Миэрин не был ее домом, и никогда не будет. Город чужих людей со странными богами и странными прическами; город работорговцев, кутающихся в токары с бахромой; город, где благосклонность зарабатывают продажностью, где резня считается искусством, а собака — деликатесом. Миэрин всегда будет городом Гарпии, а Дейенерис не сможет стать ею.
— Нет. Выслушай меня, Дейенерис Таргариен. Горят свечи из стекла. Скоро появится бледная кобыла, а за ней остальные. Кракен и темное пламя, лев и грифон, сын солнца и скомороший дракон. Не верь никому из них. Помни Бессмертных. Остерегайся надушенного сенешаля.
Наконец усталость пересилила боль, и Тирион забылся тревожным сном. Но всякий раз, когда очередная судорога пускала корни в его икры и скручивала их, карлик стонал во сне и вздрагивал в цепях. Он проснулся с болью в каждой мышце и обнаружил, что утренний луч солнца заглянул в окна: яркий и золотой, как лев Ланнистеров. Внизу слышалось крики торговцев рыбой и грохот железных ободов колес по булыжникам.
— Я слышал, пища в аду никуда не годится, — Тирион посмотрел на дверь, куда только что вошел мужчина, высокий и сутулый, с окрашенной в фиолетовый цвет остроконечной бородкой. Какой-то тирошийский торговец. Вместе с ним ворвался шквал звуков: крики чаек, женский смех, голоса торговцев рыбой. На миг ему показалось, что он увидел Иллирио Мопатиса, но это был лишь белый карликовый слон, прошедший мимо парадной двери.
Двое таможенников поднимались на борт, пока он спускался по трапу, но ни один даже не взглянул на него. Они пришли, чтобы повидаться с капитаном и проверить груз, обычные моряки их не интересовали, а никто не умел выглядеть так обычно, как Давос: среднего роста, с простоватым, обветренным и загоревшим крестьянским лицом, с тронутыми сединой темными волосами и бородой. И одежда его была простой: старые сапоги, коричневые штаны, синяя туника, шерстяная некрашеная накидка на деревянных застежках. Он носил пару кожаных перчаток с соляными разводами, чтобы скрыть пальцы, укороченные Станнисом много лет назад. Давос не был похож на лорда, и еще меньше — на Десницу короля. Но это и к лучшему, пока он не разузнает, как здесь обстоят дела.
— Лорд Сноу? — окликнул Кожаный. — Клеть поднимается.