– И я тебя нашел. – Я коснулся ее волос. – Поэтому ты завтра останешься здесь. Со всеми.
Я даже изумился, но особо изумляться было некогда. У Хайнца даже губы побелели. Он сказал мне – не крикнул, а именно сказал, – что я предатель и русский провокатор, что мы все клялись ему в верности. Это была правда. Но я все равно не хотел выполнять этот приказ… Тогда Хайнц засмеялся и сказал, что ему все ясно и что я просто хочу занять его место, и, если это так, я могу попробовать.
– Гадость, – признался я, через силу допивая то, что было в кружке. – Налей еще, что ли?
Делать нечего – надо было идти оговаривать окончательные условия «Первых Малейских Игр».
– Странно, – недоуменно ответил Колька. – Плакать хочется. Все это время хочется плакать. А не получается. Так больно… так больно-о…
– Быстро мы их! – размахивал руками Бэн. – Раз, два, три – и капец, а?!