Вопрос выяснился вполне тут же. Вошел Фирс – он был бледен, улыбался и шел, согнувшись и прижав обе руки, залитые кровью, к животу.
– Нахальство, – дрожащим голосом сказал я, еле сдерживаясь. – Да ты насильница…
– Да ошибся Олег, и Танька ошиблась, – снова подал голос Игорь Мордвинцев.
– Мы еще поживем, – спокойно сказал я. И, протянув руку, начал, глядя ей прямо в глаза, распускать шнуровку у нее на груди. Танюшка ответила спокойным, чуть насмешливым и любящим взглядом. – Жизнь – игра. И смерть – игра. Ведь так?
Наверное, их изрубили бы в куски, но тут я наконец добрался до урса. Они очень увлеклись, поэтому я прикончил троих раньше, чем они опомнились, – одному снес руку с плечом, второму перерезал горло дагой, третьему всадил палаш между лопаток – и тоже не сразу освободил лезвие.
Лодка вошла в полосу невысокого прибоя. Гребцы перестали работать веслами и неловко вывалились через борта в воду.