– Ну что, – я улыбнулся, – это уже не турпоход, кажется, а?
– Ты что, заболел? – осведомился я, садясь на топчане. Около огня сидел незнакомый мне парнишка… нет, знакомый, только я не помнил, откуда его знаю. Парнишка грел над пламенем руки и улыбался. Лицо слева у него было поморожено.
– Мы ушли, – пожал плечами Тиль. – Гребли как черти, пока не оказались вне видимости берегов. С тех пор, – вдруг заключил он неожиданно, – я жалею, что не пошел в джунгли. Хотя там погиб бы наверняка.
Урса у костра было всего шестеро. Они жарили оленя и до этого наверняка сытно ели.
Я глубоко вздохнул и, чуть повернувшись, различил в темноте южной ночи лицо Татьяны – мы совершенно открыто устроились на склоне холма на разостланных одеялах, брошенных на сорванную и стасканную в «матрас» траву. И только сейчас я понял, как это чудесно – вот так спать рядом со своей девчонкой. Со своей. Не… делать то, что мы делали сегодня днем (вчера, вернее), а просто вот так лежать рядом с самым родным в этом мире существом.
– Жизнь и свободу Гусу. Да, – задумчиво сказал Вадим.