Спрей смердел на всю комнату. Причем не то чтобы противно, а так фальшиво-приторно, что сразу становилось ясно: тут какой-то подвох! Крысявки оголтело метались по дивану, решив, что настал конец света и в воздухе запахло адской серой. И только Паська, сведя глаза в кучку, маниакально пыталась вылизаться. Она лизалась на руках, на ходу и даже у меня в рукаве халата, хотя убей не понимаю, как она там помещалась в свернутом состоянии. Но, по моим ощущениям, ей это удавалось. Кое-как зафиксировав пасюковну на положенные пять минут (за которые снадобье якобы должно всосаться в кожу и устроить клещам тотальный геноцид), я выпустила ее на диван, и хвостатая токсикоманка принялась гоняться за подружками, чтобы вылизать и их. Потом она нашла поставленный на подлокотник дивана баллончик, и, кажется, для достижения нирваны ей не хватало только полиэтиленового пакета.
Ознакомившись с анкетой, СМЗ Аня многозначительно написала мне: «Подождите, я должна посоветоваться с коллегами».
— О боже, — прошамкала бабка и уткнулась в кошку, пытаясь дышать сквозь нее.
Открываю я рассеянно нижний ящик стола, а там…
Во-первых, в маршрутке на Весту напала медвежья болезнь, и уже через три остановки у меня из-за пазухи запахло свинофермой. Крыса выкакала даже то, чего не ела, причем в весьма ужиженной консистенции, и вымазалась ею по самые уши. Чтобы оттереть этот зловонный натюрморд, мне потребовались две пачки влажных салфеток и одна сухих. В итоге запах сменился на «под елочкой кто-то накакал», но, по крайней мере, крыса перестала липнуть к рукам, а куртка — к свитеру.