Хотя мы были уверены, что Дин сможет дышать, а не свалится замертво тут же, Харри и Брут все-таки отвели его в лазарет. Делакруа, молча наблюдавший за происходящим (а он провел в тюрьме много лет и знал, когда нужно держать рот закрытым, а когда относительно безопасно его снова открыть), стал громко кричать в коридор, пока Харри и Брут выводили Дина. Делакруа интересовало, что случилось. Можно подумать, нарушали его конституционные права.
— Нет вопроса, хочу я или нет, — сказала она. — Мне нужно знать, как это кончилось, хотя, несомненно, вы его казнили. А вмешательство в жизнь обычных людей Провидения с большой буквы, по-моему, сильно преувеличено. Но прежде, чем я возьму эти листки… Пол…
Мы благополучно спустили его тело по двенадцати ступенькам и положили на тележку. Я до ужаса боялся, что его жареная плоть может просто отделиться от костей, когда мы будем его перегружать, но, конечно, ничего такого не случилось.
— Как ты себя чувствуешь, Джон-Великан? — спросил Брут, забираясь назад в кузов и снова закутываясь в одеяло.
— Да, да как в цирке! А нужно платить за вход?
Перси нахлобучил шлем на голову Дэла. Французик дернулся и снова застонал, на этот раз громче. Некоторые свидетели беспокойно заерзали на своих складных стульях. Дин сделал полшага вперед, собираясь помочь с завязкой под подбородком, но Перси показал ему нетерпеливым жестом — отойди. Дин отошел, слегка сгорбившись, поеживаясь от очередного раската грома. На этот раз после грома послышались удары дождя по крыше, тяжелые, словно кто-то швырял горстями горох на стиральную доску.