— Майни, ты проснулась! Майни, ты снова ты? Ты расскажешь, как играть с тыквой?
Коротко и непонятно — значит, в самый раз.
— Оборотень всегда похож на свою звериную форму. Даже когда человек. Но росомаха — это не всегда пакости и месть. Вот могу рассказать, как росомаха на хуторском подворье жила. Щенком ее подобрали, молочным и слепым. И дернула хуторянина нелегкая вырастить ее при доме, как собаку. Волчья порода, говорит, людям служит — пусть и эта порасстарается. Так и оставил. Сначала в доме держал. Потом стал во двор выпускать. И знаешь, безобиднейшее вышло существо. То есть действительно безобидное — ни оно, ни его. Петух задирался — тыльной стороной лапы отмахнулась. Далеко летел, куры так не умеют… Одна беда: жрать — прорва бездонная. Ей не жалели, даже и мяса. И то, бывало, не хватало. Ну она свое на скотном дворе добирала. Не то, что ты подумала, нет. Что у лошадок в тороках, что у свиней в корыте — это да, а чтоб саму скотину тронуть — никак. И всякий человек к ней привык.
— И сделают ткань. Так какая разница — не разрешать своим продавать ткань, чтобы ее делали чужие? Пусть нашу покупают!
Сида в углу громко высморкалась. В огромный платок, пристегнутый к поясу.
— Золото не чистое, — сразу отметил Вор. — Тебя надурили.