Ночь на последний день месяца, названного в честь божественного Юлия Цезаря, выдалась спокойной. Теплый дождь ласково выстукивал колыбельную о сланцевую черепицу крыш, и Эйлет благополучно позволила сну себя сморить. Никакое беспокойство за приемную сестру не грызло — не верилось, что с ушастым недоразумением может произойти что-то плохое. Вообще. В принципе. И перебитая в бою рука ничего не меняла. Подсознанию не прикажешь. Вот кажется, что сида спит на соседней постели который год — и пусть память твердит, что до этого лета младшей в семье была Сиан, что толку? А неслышное, меленькое и частое дыхание не то, что убаюкивает — стоит ему прерваться или сбиться, как с постели подбрасывает, словно стрелу из лука. Но дождь сейчас громче…