— Говори. И не забудь печально звякнуть цепями. Обязательно тихо и печально.
— Это малый сабантуй, — сообщила «барабашке» Немайн. — Это даже разочаровывает. Посмотрим, на что ты еще способен, "братец".
— Не знаю. И наливку по таким мелочам, извини, пить не буду. Крестная говорит — язычество и грех. Сестра проснется, сама у нее и спросишь…
— Ты считаешь, что я — это она? — палец ткнул в изображение сероглазой. — Но она ребенок.
И сида, очертя голову, бросилась бежать к подножию.
Они привыкли торговаться с продавцом. Но как торговаться с той, у которой весь товар? Теперь они стояли, слушали, и возмущались. Немайн сидела на пирамиде, голова горделиво откинута назад. Как будто и не интересно слушать, как Элейн выбивает из иноземцев золотую пыль.