И снова ни тени чувства и при словах о матери. Каменное лицо? Каменное сердце? А если напомнить ей о собственных злоключениях?
Земляной пол византийской конторы оказался предательски ровным. За порогом пришлось снова привыкать к выбоинам и колеям на грунтовой улице предместья. Именно в этот момент раздался голос Тристана.
Немайн пожала правой рукой левую. Мир перед ней сиял сквозь зелень тисовой рощи белеными стенами предместья. Наверху перемигивались звезды.
— Ладно, — процедил Засиженная Башка, — слова сказал я. Тут как раз перекресток трех дорог. Учти, колдовать нельзя. Щит и меч возьми у моего брата — они такие же, как у меня. Хочешь — возьми мои.
— Чтобы голова большая была. Зрительно — как детская. Я ж Колдунью нашу брал на материнский инстинкт. Отсюда и глазищи, и высокий лоб, и носик кнопкой. Одна беда — такое лицо получается привлекательным. Отцовские-то чувства никто не отменял. Для того и синюшность — чтобы быть некрасивой и соперницей не казаться. Предельная бледность при рыжих волосах — признак нездоровья. У брюнетки та же текстура смотрелась бы неплохо. Для верности цвета подобрал на пределе естественности — чтоб немножечко раздражали, были чуть-чуть не такие. Кстати, в Средние века идеал красоты как раз непременно подразумевал бледность, высокий лоб, большие, удлиненные глаза. Так что по роли все обосновано.
— Вспоминала ли ты имя кого-то из святых?