– Вы совсем не допускаете возможности? – спросил он. – Почему же мы допускаем существование электричества, которого мы не знаем; почему не может быть новая сила, еще нам неизвестная, которая…
– Как? сначала? А впрочем, правда, пожалуй. Ты любишь с белою печатью?
Варенька в шляпе и с зонтиком в руках сидела у стола, рассматривая пружину, которую сломала Кити. Она подняла голову.
– То мы вне закона: рента ничего для нас не объяснит, а, напротив, запутает. Нет, вы скажите, как учение о ренте может быть…
– Хоть бы чего-нибудь мне оставили! – и ему захотелось плакать.
– Разве ты пишешь? – сказал Голенищев, быстро оборачиваясь к Вронскому.