В отворенном деннике Фру-Фру уже была оседлана. Ее собирались выводить.
– Рубашка на вас, – с спокойной улыбкой ответил Кузьма.
«Боже мой! Боже мой! за что?» – подумал Алексей Александрович, вспомнив подробности развода, при котором муж брал вину на себя, и тем же жестом, каким закрывался Вронский, закрыл от стыда лицо руками.
– Нет, я не курю, – спокойно отвечал Алексей Александрович и, как бы умышленно желая показать, что он не боится этого разговора, обратился с холодною улыбкой к Песцову.
– А я получила письмо из Москвы. Мне пишут, что Кити Щербацкая совсем больна.
«Говорить о своей вине и своем раскаянии я не могу, потому что…»