— Добрый вечер. — Мел отрекомендовался и сказал, указывая на диваны и стулья: — Прошу садиться.
С тех пор как начался снегопад, все полосы непрерывно расчищали, освобождали от снега, подметали и посыпали песком. Машины — с ревущими дизелями стоимостью в несколько миллионов долларов — останавливались лишь для заправки или смены обслуживающего персонала. Этой работы никто из пассажиров не видел, потому что самолёты выпускали уже на расчищенную полосу и притом лишь после того, как её поверхность была осмотрена и признана безопасной. На этот счёт существовали очень строгие правила. Полдюйма твёрдого снегового покрова или три дюйма пушистого снега — максимум, что разрешалось оставлять на полосе, используемой реактивными самолётами. Если оставить более толстый покров, снег будет всосан двигателями и они могут заглохнуть.
— Мистер Патрони! — заорал молодой механик. — Вы слышали? Глушите двигатели!
Внизу работы были закончены. Кое-кто побежал в автобус греться. Все машины отогнали подальше от самолёта.
— Мы намерены восполнить не только этот пробел, но и потерю времени, и сил, и обманутое доверие, — ведь всё это произошло отнюдь не по вине моих клиентов.
— Этого-то я и сам записал. Тут всё ясно без слов.